О музыке и музыкантах шекспировской Англии - Каталог статей

О музыке и музыкантах шекспировской Англии

Хотя Бернард Шоу иронизировал над теми, кто не видел значительных достижений в английской музыке XVII-XIX веков, приходится все же признать, что "туманный Альбион" не дал после Генри Пёрселла гениев, которых можно поставить в один ряд с классиками, родившимися на континенте, - Моцартом, Бетховеном, Шубертом, Шопеном, Вагнером... Однако английская музыка более раннего времени, скажем, эпохи Ренессанса, занимает почетное место в ряду европейских музыкальных школ. Что же касается такой ее области, как клавесинная или верджинальная (так она называлась в Англии), то по смелости, оригинальности и новизне английские композиторы XVI - начала XVII века стояли даже выше своих иностранных коллег. Об этих композиторах и их музыке мне хочется рассказать. Но прежде - об инструменте с необычным названием "вёрджинал". Это клавишно-струнный щипковый инструмент прямоугольной формы. Есть, правда, свидетельства, что в XVI-XVII веках данный термин, аналогично "клавиру" в Германии и "чембало" в Италии, был собирательным для всех клавишных струнных инструментов - не только прямоугольной, но и крыловидной формы, как у клавесина. Термин Virginal происходит от латинского Virgula, что значит "палочка", точнее, своего рода "толкачик", к верхней части которого крепится перышко, цепляющее струну при нажатии клавиши. По-английски эту деталь окрестили Jаск, именно так называет ее и Шекспир в Сонете 128, описывая игру своей возлюбленной на вёрджинале. Надо заметить, что в Англии название этого инструмента стали чаще возводить к другому латинскому слову - virgo, что значит "дева" (по-английски - Virgin). Вёрджинал действительно был любимым инструментом юных музыкантш. Косвенным доказательством распространенности этой неверной этимологии служит первое печатное издание английской верджинальной музыки. Называется оно "Парфения" - от греческого слова "парфенос", что в переводе также означает "дева" (1612 год; см. илл. I). Кстати, музыкантша изображена на титульном листе этого издания в облике св. Цецилии - девственницы, одной из первых мучениц христианской церкви (на гравюре отчетливо виден традиционный атрибут Цецилии - венок на голове). Разговор об английских музыкантах XVI века резонно начать с самой королевы Елизаветы I. До нас дошло множество свидетельств ее исключительной музыкальности. Чарлз Бёрни, крупнейший английский историк музыки, констатировал: "Если она могла играть все пьесы из "Верджинальной книги Фицуилльяма", она должна была быть очень хорошей исполнительницей, поскольку пьесы эти столь трудны, что едва ли найдется во всей Европе мастер, который отважится сыграть хоть одну из них, не поучив ее с месяц". Бёрни, человек дотошный и педантичный, писал свою "Всеобщую историю музыки", откуда взято приведенное высказывание, в 70-е годы XVIII столетия. Если вам кажется, что это слишком поздно, чтобы смело полагаться на его свидетельство, то вот суждение современника Елизаветы - сэра Джеймса Мелвилла, посланника королевы Шотландии Марии при дворе Елизаветы: "После обеда лорд Хантсден увлек меня с собою на тихую галерею, где я мог слышать, как королева играет на вёрджинале. Я застыл, восхищаясь ее игрой. Но как только она, обернувшись, заметила меня, она тут же прекратила музицировать". Сегодня мы вряд ли сможем узнать, что именно играла Елизавета, но у английских композиторов имеется множество "именных" пьес, и не исключено, что Елизавета могла играть что-нибудь вроде "Аллеманды королевы" Уильяма Бёрда. Не случайно Бёрд написал для королевы именно танец. Страсть Елизаветы к танцам общеизвестна. В 1599 году испанский посол сообщал из Лондона: Титульный лист "Парфений" (1611.) Эта гравюра в высшей степени интересна а качестве свидетельства старинной манеры игры на клавишных инструментах. Во многих современных изданиях на нее ссылаются, как на иллюстрацию аппликатуры, основанной не на подкладывании первого (большого пальца), как в современной фортепианной игре, а на перекладывании длинных пальцев через короткие. При анализе ее не обращалось, однако, внимания на то, что гравюра дает перевернутое изображение оригинала, которым является, кстати, картина нидерландского художника XVI века Гольциуса. Гравер перенес на доску изображение таким, каким видели его на картине, поэтому при печатании оно и оказалось перевернутым. На гравюре левая рука выглядит гораздо более разработанной и развитой, чем правая. Чтобы восстановить истину, необходимо сбоку (справа или слева) приставить зеркало. В его отражении девушка буквально преображается. В ее взгляде, устремленном теперь на правую руку, которой поручена выразительная мелодия, появился смысл; левая рука занята исполнением характерного аккордового сопровождения с более частым, чем в правой, употреблением первого (большого) пальца. Можно назвать десятки картин и гравюр старых мастеров, запечатлевших игру на клавишных инструментах. Стоит соединить эти изображения наподобие кадров мультипликационного фильма, - о, чудо! - нашему взору предстанет "ожившая" музыкантша, играющая на своем инструменте с той стилистической точностью, к которой стремится едва ли не каждый, кто хочет сегодня возродить это искусство. "Глава английской и ирландской церкви (то есть Елизавета. - А. М.) предстала в свои преклонные годы отплясывающей три-четыре гальярды". Многие танцы пришли в Англию с континента, в частности, из Франции. Шекспир вкладывает в уста герцога Бурбонского такие слова: Шлют к англичанам нас - учить их танцам: Высоким вольтам, сладостным курантам...* (Генрих V; III, 5) [* В русском переводе этой хроники, выполненном Е. Бирюковой, читаем: "летучим вольтам, сладостным курантам (разрядка моя. - А. М.). У Шекспира, однако, сказано: "Lavoltas high swift corantos", что значит "высокие вольты и сладостные куранты". В данном случае большее значение имеют, вероятно, прилагательные, чем существительные. Дело в том, что танцы того времени делились на две основные группы: высокие (с прыжками) и низкие (плавные). Таким образом, герцог Бурбонский, в сущности, говорит о том, что французы учат англичан вообще всему танцевальному искусству.] Сохранилась картина неизвестного художника XVI века, на которой мы видим Елизавету, танцующей на балу с герцогом Лестером "высокую вольту". (Илл. 2.) При Елизавете небывалого расцвета достигла Королевская капелла. Исполнительское мастерство хора капеллы было самым высоким в стране, к тому же наилучшими были, вероятно, и условия службы музыкантов. Их жалованье в три раза превышало жалованье музыкантов других соборов и церквей елизаветинской Англии., Пуританизм, процветавший в стране во второй половине XVI века, с его упадком интереса к церковной музыке, естественно, повлиял и на состояние хоров. Незавидным было положение в них хористов. Видимо, недаром многие музыканты оставались католиками. Именно из Королевской капеллы вышли композиторы, искусство которых являет собой золотой век английской музыки. Будучи "королевской собственностью", капелла поначалу находилась вне юрисдикции епископата. Однако со времен реформации ее верховным начальством почти всегда был архиепископ. Непосредственным руководителем капеллы являлся декан. В состав ее входили "джентльмены" и "дети" - так назывались должности. Из числа "джентльменов" назначался органист. Орган капеллы был одним из лучших в Англии. Предметом особой амбиции музыкантов были академические звания, присуждавшиеся Оксфордским и Кембриджским университетами. Первым степени доктора музыки Кембриджского университета был удостоен еще в 1463 году Томас Сэйнтвикс. Вслед за ним обе степени - бакалавра и доктора музыки - получил Генри Эбингдон. И Сэйнтвикс и Эбингдон получили эти звания за уже имевшиеся заслуги, а не за конкретно представленные сочинения. Позже эти звания стали присуждаться за конкурсные произведения, которые, кстати, непременно должны были быть исполнены. В 1596 году в Лондоне учредили семь профессорских должностей - согласно завещанию сэра Томаса Гришема. Так возник Гришем-колледж. Создание в нем музыкального факультета - факт вполне объяснимый, особенно в свете склонности самого сэра Томаса Гришема и членов его семьи к музыке. С этой семьей связано и появление одного из наиболее известных собраний английской вёрджинальной музыки конца XVI века - так называемой Му Lady Nevell`s Воок - рукописной книги инструментальной музыки, со всей очевидностью посвященной аристократической патронессе. Lady Nevell - это Елизавета Бэкон, мужем которой во втором ее браке стал Генри Невелл Старший. Гришема и Невелла связывали родственные узы. Одним из первых выдающихся композиторов елизаветинской Англии был Томас Таллис (1505-1585). С тридцатипятилетнего возраста он начал службу в качестве "джентльмена" Королевской капеллы, оставаясь на этом посту до самой своей смерти. Следовательно, он являлся музыкантом достаточно высокого статуса. К концу жизни Таллис, отец четверых детей, владел собственным домом. В 1575 году вместе со своим учеником У. Бёрдом он получает "исключительную", как она была названа, лицензию на продажу нот и нотной бумаги - право, которого до них в Англии никто не имел. Компаньоны тут же опубликовали "Священные песнопения" с пространным посвящением Елизавете. В этой антологии мотетов, наряду с чужими произведениями, они напечатали по семнадцати своих собственных, - как полагают некоторые английские исследователи, в качестве намека на прошедшие семнадцать лет правления Елизаветы. С финансовой точки зрения издание это, по-видимому, прогорело, и Таллис вынужден был обратиться к Елизавете с прошением о назначении ему ежегодного жалованья. Источник: http://www.maykapar.ru/
Категория: Искусство \| Добавил: vitalg (29.Янв.2011)
Просмотров: 446

E-mail:
Пароль: