Рембрандт и музыка часть 2 - Каталог статей

Рембрандт и музыка часть 2

Как раз в данном случае мы имеем дело с весьма распространенным сюжетом в голландской живописи XVII в. Общество из четырех человек предается музицированию. В центре молодая женщина, она поет по большой раскрытой нотной книге. Прочитать, что в ней записано (по логике это должны быть ноты), не представляется возможным; Рембрандт не тот художник, стиль которого подразумевает педантично-точное воспроизведение такого рода подробностей. Справа от нее (слева на картине) мужчина, почему-то восточного вида, с тюрбаном на голове, он играет на виоле да гамба. Этот инструмент — предшественник виолончели; то было время, когда виолончель уже была известна, но на этой картине у инструмента шесть струн - главная особенность виолы да гамба, тогда как у виолончели их четыре. Правда, могут сбить с толку резонаторы, которые здесь — именно как у виолончели — в виде буквы f, а не С, как на виоле да гамба. Этот мужчина в ансамбле исполняет басовую партию. Между сопрано, которым поет дама, и басовой партией слишком большое музыкальное расстояние, и если оно не заполнено, звучание может казаться пустым. В этой сцене гармоническое сопровождение поручено арфе, что несколько странно для того времени. Но еще более странно, что играет на ней... молодой человек в центре на втором плане. Мы еще обсудим это, но пока об общей композиции картин. Трактовка Рембрандтом популярного сюжета — музицирующее общество — отличается от того, что мы видим у других голландских художников того времени. Как правило, содержание этого сюжета было почти фривольным. Участники музицирования группируются вокруг центральной фигуры, которая тем или иным образом выделена художником, обычно именно эта фигура руководит исполнением, то есть дирижирует. Каждый, кто занимался музыкой и проходил такой предмет, как сольфеджио, узнает этот типично сольфеджийный жест*. Известны смысловые «обертоны», «звучащие» на подобных картинах других мастеров: так, музыка считалась тем средством, с помощью которого кавалер хотел расположить к себе даму. Причем, как правило, действие в картинах других художников происходит у сводни, так что пожилая женщина, не участвующая в самом музицировании, это не член компании, а вполне заинтересованное в коммерческом успехе своего сводничества лицо. Не так у Рембрандта, хотя на первый взгляд обстоятельства музицирования те же. Взгляд поющей женщины устремлен в текст, она поглощена исполнением. Пожилая женщина за нею на втором плане внимательно слушает музыку, подперев голову рукой — традиционный жест печали и скорби (именно в такой позе часто изображалась Дева Мария у распятия на картинах старых нидерландских мастеров). Что же касается участников музицирования — мужчин, то их взгляды устремлены прямо на зрителя: они как бы приглашают нас присоединиться к ним. И тут мы подходим к очень важному моменту. Если задаться вопросом, персонаж картин какого рода чаще всего смотрит прямо на зрителя, то ответ, естественно, будет: на автопортретах. И в данном случае так оно и есть: молодой человек с арфой - это сам Рембрандт. (Никто, кажется, не оставил такого большого количества автопортретов, как он: по некоторым сведениям, их около ста.) Но почему с арфой? Ведь это такой редкий и в представлении наших современников исключительно женский инструмент! Арфа в руках мужчины, причем всегда молодого, на картинах старых мастеров вызывает одну устойчивую аллюзию - на библейского царя Давида. В возрасте восемнадцати лет Давид был допущен к Саулу в качестве музыканта. «И когда дух от Бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли (так назван инструмент в синодальном переводе; на Западе это всегда арфа. -A.M.), играл, — и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него» (1-я книга Царств, 16:23). И вот, Рембрандт пишет автопортрет в облике и в возрасте (!) играющего для Саула Давида. Не должно ли это обстоятельство заставить нас такими же глазами взглянуть на других участников музицирования? Не проясняется ли при этом фигура мужчины с виолой да гамба? Может ли быть дано объяснение его восточному виду? Оставим ответ на эти вопросы до следующего шага в ходе наших рассуждений, а пока вновь обратимся к поющей женщине. На столе рядом с нею два предмета, быть может, важные для раскрытия тайного смысла картины (если, конечно, мы правы в предположении, что он в картине имеется, а не навязывается нами; но ведь не зря она называется аллегорией!): предмет, напоминающий небольшой ящик с открытой крышкой, и сосуд — нечто вроде большого бокала. Ящик — это, безусловно, клавикорд, и мы находим в большом количестве такие миниатюрные клавишные инструменты на картинах старых мастеров, в частности у так называемого нидерландского Мастера женских полуфигур XVI века. Женские образы этого художника уже давно признаны изображениями евангельской Марии Магдалины, причем на основании той же детали, которая имеется на картине Рембрандта - сосуда, являющегося ее непременным атрибутом: в нем она носила мирру и помазала ею Христа. Итак, если считать сосуд не каким-то случайным предметом, а полагать, что он несет функцию атрибута, то единственным персонажем, для которого он и есть атрибут, будет Мария Магдалина. Примерно так же можно рассуждать по поводу мужчины с виолой да гамба: если юноша с арфой (Рембрандт) - Давид, то вторым участником такого мужского музицирования мог быть только Саул - еще один библейский герой. Думаю, вы будете удивлены, когда после этих рассуждений, вспомните, что еще одна картина - из малочисленных у Рембрандта с музыкальными сюжетами — оказывается картиной именно с играющим на арфе царем Давидом — «Давид, играющий на арфе перед Саулом» (1658). Источник: http://www.maykapar.ru
Категория: Искусство \| Добавил: vitalg (29.Янв.2011)
Просмотров: 289

E-mail:
Пароль: